Письмо Счастья

Голубой конверт со стилизованным изображением голубя не сильно отличался от остальной корреспонденции. Но, поскольку отправитель был зарубежный и адресовалось письмо лично, хоть и пришло на адрес организации, секретарь его не вскрыл.
"Благовещение...", - мелькнуло у Петра Ивановича.
Он сунул письмо в портфель, просмотрел бумаги, подготовленные референтом, подписал ответы жителям района, не вникая в тексты.
Понедельник предстоял суетливый, - совещание у префекта, прием населения в управе, обед с инвестором, после обеда обещали привезти образцы итальянской плитки для кухни, вечером звал к себе старый приятель, - что-то понадобилось.
День так и прошел, ничем особенным не запомнился. Дозвониться до приятеля правда не удалось, но его с успехом заменил визит в подшефный театр. Пьесы он не понял, но молодые артистки и артисты, особенно конечно артистки привели Петра Ивановича в состояние некоего ожидающего возбуждения, спать совершенно не хотелось.
Письмо выпало на пол в коридоре, словно само напоминая о себе. Тут же зазвонил мобильный и  Петр Иванович снова забыл о письме, потому что звонила супруга приятеля, с которым намечалась встреча и интересовалась, где её супруг. Пришлось объяснять что встречи не было, потом слушать её переживания. Бред.
"Бред",- подумалось снова, Петр Иванович увидел голубой конверт уже на журнальном столе в гостиной. Включил телевизор и  вскрыл письмо. 
Опять зазвонил мобильный. Теперь уже его супруга рассказывала как они разместились в отеле, какой ужасный пляж и какой отвратительный сервис, сквозь поток слов он успел отметить что в новостях по тв говорят про исчезновение его приятеля и что в конверте два листа бумаги, голубой, как конверт, и розовый.
Возбуждение прошло, наступило какое то бессилие, как будто что-то свершилось, что должно было произойти.
Петр Иванович включил ноутбук и стал искать новости в происшествиях. Но ничего нового пока не было. Уехал утром и не вернулся.Следственный комитет открыл дело. Нехорошо засосало под сердцем, пришлось идти на кухню. Брал он с собой письмо, или нет, он не помнил, но бумаги лежали на кухонном столе. Голубая и розовая.
Коньяк согрел, стало как то попроще.Отлегло.
Голубая бумага с каким-то замысловатым гербом в заголовке  и тем же голубем, что и на конверте, вместо подписи, была на непонятном языке, латиницей, и Петр Иванович стал читать текст на розовой, видимо перевод.
"Уважаемый господин Хорошев П.И.!"
Пришла СМС на мобильный, охрана спрашивала , нужна ли ещё, "отбой", - написал Петр Иванович и снова начал читать.
Теперь в тексте письма уже не было обращения "Уважаемый господин...", а каллиграфическим почерком, с вензелями стояло: " Граф, смею обратиться  к Вам, так как не имею возможности встретиться лично..."
"Бред", - снова подумалось, вторая рюмка французского конька "пошла" ещё лучше, появилось послевкусие, которое он очень любил, насыщенное с оттенком чернослива. Напольные часы в кабинете пробили полночь.
На мобильный позвонил неизвестный абонент, представился следователем, извинился, спросил когда удобнее завтра поговорить и где, вы же знаете уже, нет ничего нового и тд. и т.п.
Розовый лист притягивал и казалось увлекал внимание. Третья рюмка просто обожгла носоглотку.
Пальцы мелко тряслись, озноб пошёл по телу от шеи вниз.
Печатными буквами, пляшущими от страсти писавшего, карандашными прямыми прямо в душу:
"Паскуда.Ты ответишь за всё. Помнишь Валю?"
"Бред, что, какую валю, валЮ, ничего себе благовещение," - мысли Петра Ивановича окончательно спутались....

***
Два тела ещё неделю лежали на кухне, пока приехавшая с Крита супруга Петра Ивановича не обнаружила их.
Вскрытие определило отек мозга в результате алкогольной интоксикации.
Следователь недолго думал, прикладывать ли приглашение на международную конференцию по ЖКХ какого то Всемирного Общества Разума на голубой бумаге и любовное письмо некоей Валентины на розовом листе к делу.
К этому делу они отношения явно не имели.