В понятие «русский космизм» включаются настолько разные произведения, авторы и формы творчества, что определить это понятие как научное, философское или религиозное не представляется возможным. Впрочем, поклоняться можно и чурке обгоревшей, было бы желание. Поскольку наполнением «русского космизма» являются разнообразные тексты, то, скорее всего, это понятие литературоведческое. Действительно, в одну телегу запрячь коня и трепетную лань возможно только в тексте.
Обычно «русскими космистами» перечисляются следующие авторы, — Н.Федоров, К.Циолковский, В.Вернадский, А.Чижевский, также в расширенном списке присутствуют русские религиозные философы, фантасты, и вообще все, кто хоть как-то упоминал в своих текстах о Космосе. Из первых четырех только в работах Циолковского есть практические идеи, впоследствии воплощенные, по реальному проникновению в то физическое пространство, которое отделено от планеты Земля атмосферой, и в котором располагаются другие космические тела. У Н.Федорова это пространство не физическое, оно больше чувственное, он не переносится сам со своими идеями в физический Космос, а наоборот, привлекает Космос, как идею, для реализации своих намерений по совершению «общего дела» (возрождения всех усопших и расселения их в космосе). Вернадский рассматривает все явления как естествоиспытатель, его Космос — это совместное взаимодействие «живого» и «косного вещества» в «биосфере», приводящее к появлению «ноосферы», Сферы Разума, сознание неотделимо от вещества, научная мысль — геологическое, планетарное явление, результат развития всей биосферы. Космос Вернадского неотделим от его восприятия Времени, он не описывается ни религиозными, ни классическими философскими категориями, для него необходим новый аппарат сознания, впрочем вполне научный, основывающийся на фактах. Чижевский утилизирует идеи Вернадского, пытается найти технологическое воплощение своему видению ноосферы, изобретает устройства, необходимые в быту.
Космос религиозных философов схоластичен, рассматривается через субъективные идеи, этические и эстетические конструкции, которые невозможно проверить ни фактами, ни технологиями, им можно только верить или не верить. Они выводятся не из реальных взаимодействий, а из предшествующих идей, основанных на чувствовании, которое основано на ещё более древних представлениях о Космосе, как едином Теле. Далее ощущений чувств религиозные философы не распространяются. Даже советский фантаст Иван Ефремов исследует не технологии как Циолковский, и не взаимодействия сред вещества как Вернадский, а отношения людей. Его Космос, — это космос идей и представлений об идеях. Продвинутые в коммунистическое будущее на суперзвездолетах оказываются в сумеречном «Часе Быка». Даже у Александра Беляева единственный рассказ о физическом космосе, — «Звезда КЭЦ», все остальное, — различные модификации алхимических идей о морфологических изменениях человека и его сознания.
Космос только начинает отвечать Человечеству, его вызовам пока нет однозначных технологических и научных ответов. Это не Океан. Который можно преодолеть по Поверхности и найти за горизонтом Землю Обетованную. Возможно ее предстоит Создавать. И переходить для этого с млекопитания на электропитание. Литература важна, она исследует всевозможные сочетания, недопустимые в науке, философии и религии. Она отрывает человека от управления Ковчегом и строительства Башни, показывая ему другие горизонты, гораздо более широкие чем «русское» и более глубокое, чем «космизм».