***
Телефон звонил и звонил, но Василий Ивановмч не спешил раставаться со сном. Не часто случалось остаться между сном и явью. Сон был непрост. Тот самый флейтист из детства, постаревший ещё больше, похожий на вылепленную из пластилина фигуру, утративший ссохшуюся кожу и выступающие кости, водил Василия Ивановича по тому самому огромному дому. Каждый переход из комнаты в комнату, на лестницу и в другие квартиры воспринимался как пересечение физической границы, из воздуха в воду, из воды в твердь, из света в тьму...
Это ощущение быдо знакомо, часто бывало, что при каких-то сочетаниях освещения, запахов, форм, возникало другое, отличное от обычного восприятие, казалось, мир виделся чужими глазами и ощущался чужими чувствами, все было то же самое, и, одновременно, другое, менялось отношение к видимому и ощущаемому. Иногда открывались некие перспективы, существующие, наблюдаемые вещи воспринимались меняющимися, иногда, наоборот, сознание сужалось, мелкие предметы и сочетания приобретали значимые, большие формы, на первый план являлись совершенно ранее незначительые предметы и свойства. Иногда границы ощущались очень остро, особенно осенью и весной, иногда они казались тянущимися и плотными, как мармелад или карамель, а иногда тонкими и хрупкими, как фарфор или бумага. Василию Ивановичу казалось (особенно после плотного профессионального общения с людьми) что он проникает в чужое сознание и начинает видеть чужими глазами и ощущать чужими чувствами.
Город вдруг терял ощущение заполненности людьми и смыслами и становился просто набором коробок с пустыми проемами окон и ничего не сообщающими надписями, или появлялось чувсто потерянности, как бывало в детстве, раннем детстве, когда мать оставляла одного... Так и в сегодняшнем, тянущемся сне, флейтист водил по лестницам, залитым солнечным светом, потом через темные комнаты, заставленные причудливой старинной мебелью, через залы, заполненные людьми, стреловидные окна бросали на паркетные полы разноцветные тени, флейтист изгибался, странно передвигаясь на пластилиновых ногах и постоянно что-то говорил, но до сознания ничего совершенно не доходило, воспринимался только звук потока слов, как некая мелодия, повторяющаяся музыкальная тема, знакомая, но завораживающе измененная, не вспоминаемая, словно флейтист показывал как надо играть, открывая новые и новые сочетания комнат, залов, переходов.
Наконец они дошли до зала, похожего на помещение для конференций, с огромной стены медленно спустилась драпировка с изображением звездного неба и открылся экран, на котором стали появляться фигуры со знакомого листа бумаги. Речь флейтиста ускорилась и он стал повторять одно и тоже словосочетание, но смысл был неуловим... Звонок все звенел и окончательно разбудил Василия Ивановича...
Елена сообщала, что Настя снова "заболела", и они не смогут придти на помощь кладоискателям, просила оставить деньги в ящике шкафа, за посудой. Александр возился за столом с ноутбуком и каким-то аппаратом с множеством торчащих спиц, как у ежа, за окном шел дождь, ритмично стуча по крыше и сливаясь руладами по водостоками..
- Все отменяется? - Василий Иванович привел себя в порядок, поставил чайник на плиту и присел к столу.
- Да, кроме погоды и остутствия команды ещё появились неопровержимые сведения, исключающие необходимость поисков. Там уже искали, сразу после инцидента. Посмотрите в почте, Вас в копию поставили...
В ответе на отчет было прикреплено два файла, - копия доклада о проведенных работах на месте раскопок, которые осуществляли нарушители границы и справка о задержании А.Ю.Финн-Енотаевского при попытке вывезти некие документы. События происходили в 30-х годах 20 века. В результате работ был найден гранитный камень с выбитым изображением равносторонненго, "мальтийского" креста и цифрами "1961", идентифицирован как верстовой дорожный знак и закопан обратно, а в справке о задержании был отражен только факт задержания вышеуказанного гражданина и изъятия баула с документами из государственного архива. Имя было известно Василию Ивановичу, это был тот самый журналист, который забрал для копирования бумаги Филиппова после его гибели, и не вернул их. До него только дошло, что совсем недалеко от его теперешнего местонахождения, буквально в нескольких километрах, на даче Лесгафта, в Териоках, в 1901 и 1902 годах Михаил Михайлович Филиппов проводил свои опыты по передаче энергии...
- А что мы ищем, Василий Иванович? Убийцу, причину или, может быть, мы пытаемся воспроизвести опыты Филиппова? Для получения Сверхоружия?
- Скорее причину, ведь понятно, что он ошибался, современная физика ведь не та, ну, как представлялось тогда..
- Чем похожи Ваши герои, Василий Иванович? Филиппов, Термен, Кеннеди? Они все несколько диссонируют с окружающим миром, не так ли? Выделяются, и не только какими-то личными свойствами, у них есть нечто общее?
- Ну, Термен и Филиппов занимались физикой и волнами, но Кеннеди? Ничего общего, он политик, более того, мажор, прожигатель жизни..
- Да, но тем не менее, они все для окружащих вполне подходили под одно слово "социалисты", а Кеннеди прямо обвиняли в коммунизме, социалист Филиппов мечтал с помощью сверхоружия добиться вечного мира и справедливости, социалист и коммунист Термен выполнял задание коммунистического советского правительства и практически работал на идею, а президента Кеннеди считали врагом, продавшимся коммунистам-социалистам, особенно после Карибского кризиса и отказа начать войну хотя бы с Кубой..
- И что, Вы считаете это было причиной их смерти?
- Скорее нежелание и невозможность приспособиться, стать "как все", занять позицию " в тренде", соответствовать "тенденции". Не зря же Филиппова не переиздавали, Термена с его изобретениями забыли, а семья Кеннеди, как староверы в России, постепенно вымирает...
- По Вашему получается что их гибель была предопределена?
- В той среде, да. Причем Термена просто забыли умертвить физически, телом он дожил до старости... Если что-то или кто-то выделяется в некоей привычной, сложившейся среде, он привлекает внимание, сильный сигнал заметен, на него сразу вешается привычный ярлычок "врага", а вдруг...
- Не беги и не будешь догоняем...
- Да. А вот с физикой не все так просто. Есть данные, что бумаги Филиппова с описанием его опытов попали к Тесле через Маркони, а Тесла пытался получить финансирование в Советской России для своих опытов по передаче энергии. Филиппов в своих последних работах упоминал изобретение моего тезки, Александра Матвеевича Карамышева, его "просветитель", который он демонстрировал ещё в 1776 году...
- Да, я читал Фейгина...
- Да и не только у Фейгина этот факт упоминается, но ведь никто и не воспроизвел эту машинку. Паровая машина оказалась востребованной, а с изменением свойств минералов, а шире - среды, как то не задалось..
- Вы считаете, что Филиппов нашел совсем другой подход? Мне тоже приходило, что все его намеки на "так просто" и "как раньше не додумались", - это следствие того, что он совсем по другому смотрел на мир... Изменение среды... Для передачи ...
Александр переключился на экран ноутбука, стал набирать на клавиатуре что-то... Дождь не прекращался, усилился ветер, и вода стала мыть стекла окон, сливаясь затейливыми узорами...
- Возможно работает инстинкт самосохранения, уже не в субъективном, а в групповом виде, и это не Вселенная реагирует на исследовательские "щупы", а сам человеческий опыт, сложившееся, не допускает реализации чего-то нового, принципиально нового, и только некие совсем необходимые вызовы формируют стремление к их преодолению, и тогда новое вдруг оказывается хорошо забытым старым... Помните Левшу?
- Ну да, испортил иноземное чудо, подковал блоху..
- Тогда как раз заканчивалась эпоха ремесленников и наступало время промышленных технологий, которое в начале 20 века привело к конвейеру, стандартам производства, а Карамышев, Филиппов и Термен, - это кустари-одиночки, хорошо, если они фиксировали свои опыты на бумаге, а сколько Левшей в истории, которые передавали опыт ученикам, и их изобретения и приемы забывались.
- Возможно, существует некое "информационное поле", где сохраняются все наши идеи? Человек же часть Вселенной?
- Вот смотрите, - Александр показал на ноутбук, - это инструмент для связи нас в единое, по Вашему, информационное поле, но доступ к нему только у создавших, сформировавших его, другим субъектам, грубо говоря кошкам и собакам он совершенно не нужен, у них свои коммуникации...
- То есть, возможно может существовать некое общее, доступное всем существам поле информационного обмена?
- Ну что Вы привязались к "полю"? - Александр выключил ноутбук, отсоединил от него провода и стал убирать оборудование в рюкзак, - "поле", эта абстракция, вроде "силы" или "энергии", если человек часть вселенной, то почему бы ему и не создавать всевозможные коммуникационные среды, которые были бы доступны не только для него? Да, и если внимательно посмотреть вокруг, то разве не существует такой среды общего пользования?
- Ну это слишком общее, банальное...
- Но не слишком принимаемое во внимание, привычное, - Александр усмехнулся, - все открытия и совершаются только потому, что кто-то неожиданно вдруг видит то, что требует открытия, а вопрос с ключами иногда решается уже потом... Ладно, Вы со мной? Я довезу Вас до Питера, у меня машина здесь.
- Нет, я ещё окончательный отчет напишу и поеду чуть позже, у меня тоже машина здесь, за домом..
- Ну отлично, спасибо за общение...
Они пожали руки и Александр ушел. Дождь постепенно затихал и снова стало слышно часы. "Ходики", - вспомнил как их называла бабка, Василий Иванович. Он налил остывшего чая и открыл свой ноутбук. Контекстная реклама в браузере показывала "местонахождение ковчега", "альтернативная космонавтика" и "программирование сред".
На столе стояло пять приборов. В четырех были остатки чая, ложки лежали беспрядочно, на двух чашках были следы губной помады, на блюдцах крошки. Одни прибор выделялся чистотой, аккуратно положенными рядом с блюдцем ложками и ровно сложенной салфеткой с отогнутым углом. Вчера вечером его на столе не было. На мгновение выглянуло солнце и осветило стол, тени от чашек образовали странную графическую конструкцию.. Изображение было похоже на то, на листе бумаги из архивной папки, которое Василий Иванович видел и во сне... На то время, что светил луч, ему показалось, что он понял слова пластилинового человека-флейтиста из сна, но солнце скрылось, дождь снова забарабанил по крыше, забивая стук часов..
...
Эх, президент, президент, как она пела, когда тебя возводили в звание, почему ты не внял ей, зачем позволил остаться вне себя, почему не смог воспринять ее чувство...
***
09 июня - 22 июля 2016 г. Москва.