Владимир Ильич плыл по озеру. Ещё недавно он дописывал в местной библиотеке очерк "Империализм как высшая стадия капитализма", а теперь он пересекал Цюрихское озеро хорошо поставленным кролем, вспоминал Волгу, свои занятия с братом, детские мечты о будущем, которое так и не наступило.
Постоянное переосмысление происходящего уже стало привычкой, даже идеи Чернышевского, так горячо воспринятые его юным сознанием. теперь не казались ни желанными, ни осуществимыми.
Чайка спикировала неожиданно и рассекла воздух прямо над головой, Владимир Ильич непроизвольно нырнул и, вынырнув, услышал ее крик, напомнивший ему пароходные гудки у Симбирска.
"Вот сволочь", - подумал он и снова нырнул, потому что чайка опять спикировала прямо на его голову.
Пришлось повернуть к берегу, к набережной, где он оставил одежду, и прибавить скорости.
Утром и вечером он просматривал на набережной все газетные заголовки, натренированно выделял необходимое и сразу определял, кому что необходимо написать, возразить, намекнуть при встрече, в связи с поступающими новостями. Приходилось придерживаться спокойного, буржуазного уклада жизни, не за что было зацепиться его пытливому и критически настроенному уму. Сегодня он решил нарушить течение "гнилого уклада" и, зная, что Наденька пошла в гости (правда не сказала куда, ну да это ее дело, свободная женщина не обязана докладывать мужу о своих похождениях, хотя...), он решил "дать дрозда" швейцарской буржуазной тишине и всё же искупаться.
С непривычки он задохнулся, а тут ещё и эта поганая птица.
Боль от казни брата долго не уходила физически, постепенно преобразуясь в некое глобальное ощущение необходимости исправления несправедливости. Он не просто противился судьбе, не просто искал другой путь реформ, нет, он совершенно сознательно изучал все процессы, которые могут и должны повлиять на изменения и режима и образа жизни народа, и, в том числе и его самого.
Чайка спикировала как-то совершенно бесшабашно, он нырнул, но она успела чуть царапнуть его голову около темени.
"Ну ссука!" - чуть не закричал Владимир Ильич, но вот и берег, он растирается заранее приготовленным полотенцем, быстро одевается под изумленными взорами немногочисленных прохожих (буржуи какие любопытные, ха-ха, голых революционеров не видели, насмотритесь ещё..), оправляет влажные волосы и идет к театру.
Чайка орет как сумасшедшая, как-будто потеряла не просто добычу, а все возможности к будущей жизни.
"А мы ещё поиграем, побурлим!", - Владимир Ильич чувствовал прилив сил, словно вернулись годы, когда он в Шушенском с Надей....
У газетного развала он потерял дар речи и сначала не поверил увиденному, заголовки газет сообщали о революции в России.
Чайка сделала последнюю попытку напасть на него, но он так удачно отмахнулся, что она потеряла ориентацию, и шлепнулась о лодочный причал.
"В Питер! За дело! Да здравствует социальная революция!"
Он совершенно точно знал, что и как он будет делать ближайшие часы. Наконец-то. Теперь его уже ничто не остановит.
Чайка долго ещё билась о прибрежные камни.
Красный закат переливался на ее трепещущем оперении.
#прослушка