Файф (Пятак по русски) ушёл первым, он только курил, и то, что он курил, больше никто не курил. Его "размагниченную" психику цепляло любое слово, а раскрываемые им подробности устройства мира выдавали в нем не только постоянного пациента психоневрологических заведений, но и отменного мистификатора.
- "Живые" шахматы играют сами, игроку необходимо доплачивать за неправомочно занимаемое поле и можно приобретать дополнительные фигуры, но все затраты окупаются при выигрыше, - "прогнал" он напоследок с неуловимым выражением лица и отправился к беременной супруге, за которой присматривал во время телевизионных сеансов Кашперовского.
Ночь и не думала наступать, а жара спадать.
На листе бумаги уже появилось множество разных вариантов знака, бутылка "Старого Замка" опустела, а необходимая, единственно правильная линия не находилась.
"Не переворачивай!" - Ванька получил по рукам и оставил лист в покое. С пятерней размером с голову не поспоришь.
Имя, имя, какое может быть имя у человека, родившегося на зоне, а теперь работавшего в "Союзэкспортфильме" главным художником. Главным по сути, а не по должности.
"Никогда не переворачивай! Это же окно во Вселенную! Нельзя!", - он хитро улыбался, поглаживая окладистую бороду.
Творческий процесс совсем застопорился.
Ну улицах уже никого не было.
Почему то не встречались и машины. Только на Малой Ордынке протарахтела чёрная "Волга".
Если стоять в Иверском спиной к Большой Ордынке и смотреть налево в сторону дома Островского, то, если повезет, можно так подобрать угол зрения, что можно увидеть, как в каком-то другом времени с телеги мужики сгружают бочку, причем делают это то очень-очень медленно, а то рраз, - и всё, и как только бочка касается земли, картинка исчезает, и запах, тот, чужой, какой-то кислый с мускатным тоном, запах тоже пропадает и, вместо телеги, - красные тормозные огни чёрной "Волги".
Но сегодня ракурс тоже не нашелся.
Шли долго, по Новокузнецкой к Земляному Валу, обмениваясь воспоминаниями, как неопровержимыми тезисами.
"И Венечка Ерофеев пил с нами, и потом другой Ерофеев всё записывал..."
"Небо, - это не свобода, а граница..."
"Минут тридцать плавал в Кольском заливе у причальной стенки и охрип от крика..."
"Нет, не комиссовали, зато только по русски стал говорить..."
На Новоспасском мосту так качнуло, что они схватились друг за друга и оглянулись. В темнеющем небе будто зеленый луч сверкнул со крыши высокого здания в глубине квартала.
"Слава КПСС!", - отрапортовал лозунг, - "воистину КПСС" - отозвалось где то в подсознании.
Казалось, что уже за полночь. "Смотри," - усмехался бородач, - "сейчас куда не зайдем, везде программа "Время" по ящику", - и точно, на Симоновском Рафкат открыл дверь под звуки знакомых позывных ..
"Ну вы что-то и не пьяные," - удивлялся он. "Долго шли то, уж остыло всё".
Ночь снова только начиналась.
Снова предпочтения дерева и железа, фарфора и стекла, структуры и формы...
Утром мятый рисунок разгладился и на сгибах проявился искомый знак, нарисованные же ночью собрались небольшой кучей в левом нижнем углу...