Некоторые толстые книги были толсты только по причине множества слов. В них не было той глубины, которая уже ощущалась тренированным читательским умом. Затейливые приключения были нудными, нужными автору для увеличения страниц и гонорара. Сказки, казавшиеся глубокими, также с количеством прочитанного воспринимались уже только как одноразовые пирожки с начинкой.
После начинки оставалось смутное, разочаровывающее послевкусие. Некоторые книги увлекали в неожиданно яркий авторский мир, казалось вот, ещё немного и случится чудо полного перемещения в него, а нет, автор начинал жаловаться на обстоятельства, вспоминать обиды и вообще вымогать сочувствие и доверие...
"Китай город" какого-то Боборыкина также "пошёл" не сразу. Откуда взялся этот том, было непонятно, по плану, скорее ориентиру, следовало заняться сонетами Шекспира, потом перечитать "Золотого Осла" Апулея, параллельно просматривая толстые романы-воспоминания о жизни европейцев в начале 20 века...
Уже на первой странице возник (и не исчезал) образ каких-то тянущихся рядов бочек, их готовили к отправке баржей, выкатывали из ворот лабаза и катили вниз, к реке, собирая к на берегу к погрузке... За рекой высилась белая стена с зубцами поверху, солнце играло бликами на волнах и жгло голую спину... "Давай, давай, ходи," - покрикивал смуглый приказчик (?) ...
Если Вам кажется, что время "течет" откуда-то сзади, или сбоку куда-то вперед или вниз, или ещё черт знает куда, то это Вам только кажется. Оно свернулось в Вас многослойной лентой и разворачивается Вами же. Если Вы спешите, оно будет тормозить, если ждете - ползти, если попытаетесь обмануть его, оно станет бежать так быстро, что вы и опомниться не успеете, как оно развернется окончательно, показав Вам свой то ли хвост, то ли язык. Впрочем, постоянно намекая, что только Вы и есть хозяин всей этой суеты сует, только и исключительно от Вас зависит, куда, с кем и насколько Вы соединитесь для совместного раскручивания, проведения, времени...
В некоторых книгах авторы или переводчики так расставили слова, в таком ритме, и таком порядке, что описываемое ими становится реальностью, той реальностью, которую они наблюдают, а не той которую описывают, стараясь скрыть то, чего не хотят показывать... За формой текста проступает контекст, обстоятельства написания, за ними прослеживается авторское отношение, и, вдруг, за всем этим, появляется, ощущается та реальность, которой вроде уже и нет, но она стала реальностью, воспроизвелась в полном объеме, с запахами, ощущениями расстояний и цветов, пыльцы на кончике носа и влажного вечернего воздуха ..
"Давай, шевелись!" - от татарина пахло рыбой, соленым потом и чем-то неистребимо кислым, каким-то давно забытым и вновь обретенным... Китай - город?